Сара Львовна нависла над столом и задумчиво перебирала свои пухлые, поблекшие от времени студенческие тетрадки. Все они были «общими» и исписаны торопливым, но каллиграфическим почерком, а внутренние стороны обложек – испещрены перепиской с подружками во время лекций, на парах. И все это имело уже, так сказать, историческое значение. Гончаров с его рыхлым, но милым Обломовым, Тургенев со своими невинными барышнями, Чехов с незабываемым доктором Дымовым и этим неприятным Ионычем… Кому это сейчас нужно?

Но Мотя считала иначе. Она тут же, рядышком, помогала подруге разбирать и сортировать стопочки тетрадок «по писателям» и ностальгически шмыгала носом.

– И ты дашь пропасть всему этому добру?! Здесь же столько интересного, забытого, правда.

– Нет, вы только на нее посмотрите! – держалась Сара Львовна. – Или прикажешь мне на Староконке, как Пальмира, торговать своими конспектами или, того лучше, распространять бесплатно в просветительских целях? Да классика сейчас никому не нужна! Тем более –  кто будет читать лекции шестидесятых годов прошлого века, ты не знаешь? Вон, говорят, сейчас четыре тома «Войны и мира» Толстого укладываются в двадцать печатных страниц: так его изучают в школе… Скоро, моя дорогая, самым художественным словом будет – неприлично даже представить себе, что! Мат, площадная брань!

– Ты не права! – вздыбилась Мотя, трепетно прижимая к груди бежевую тетрадь, полстолетия хранящую мысли преподавателя университета Ирины Исаевны Цукерман о жизни и творчестве великого писателя. – Ты сто раз не права. Не все читают Толстого в двадцать страниц! Это потому ты так уверена, что сама страшно отстала от жизни, ничего не шаришь в Интернете! А вот если бы напрягла Аньку, она бы тебе открыла страничку на своем сайте, ее читали бы студенты, и ты бы прославилась!  Можно даже аудиокниги на немецком языке выставить, у тебя же уйма этих интересных коротеньких  рассказов Бёлля! Ты так классно звучишь, когда читаешь мне на немецком: ну пусть Анька запишет, а, Сарочка?

Меланхолически настроенная Сара Львовна никак не реагировала на эти экзальтированные выпады. Невзирая на свою общественную продвинутость, эта преданная классике дама по-прежнему предпочитала книгу всем прочим информационным средствам. И все же…

–  Ты думаешь?

–  А почему бы и нет? Ты начитываешь лекцию Аньке, она набирает текст со ссылкой на первоисточник – то есть на твой конспект – и кидает на сайт.  Пусть люди пользуются настоящими знаниями!

Альтруистка Мотя таки впала в транс, обсасывая внезапно осенившую ее идею со всех сторон, словно некий леденец, петушок на палочке.

И вот конспекты уже аккуратно сложены в стопочки на рабочем столе хозяйки, откуда были немедленно изгнаны со своего насиженного места «денежное дерево», а также все памятные фигурки, обычно дареные Саре Львовне друзьями на Восьмое марта или Новый год. Теперь ее стол отвечал своему предназначению как никогда. Подруги даже выделили место под Анькин ноутбук и любовно пристроили ей лучший в доме стул: как же, девочке должно быть удобно!

А сама Сара Львовна тем временем хукала на стекла очков, протирала и подплывала к окну, на свет, чтобы убедиться в их чистоте.

Начиналось воплощение великой идеи…