 |
Теперь об этом уже гудит весь мир.
Да если бы не эта вертихвостка Мотя, Сара Львовна ни за что не пропустила бы такой сногсшибательный момент в жизни нашего двора – это ж ясно, как божий день! Но, с другой стороны, разве ж выдержало бы ее чуткое сердце те испытания, которые устроили на нашу голову квартиранты-иностранцы? В том числе и этот с усиками молодой человек, на исключительно вежливые манеры которого она тыкала фейсом об стол и Сеню, и отмороженного Алика…
И вот на тебе! Фейерверк! Пожар! Жертва… Детектив.
Всех соседей – на улицу, вон из двора?
Пожарная лестница торчала над вторым фасадным этажом их дома на Тираспольской. В чистом проеме стылого зимнего неба – словно толстый изогнутый шкворень, а люди вокруг казались издали киношными. И те, что представляли различные службы и действовали внизу, и застывшие в нервном ожидании жильцы. А Сара Львовна с Мотей между тем возвращались со Староконки, где покупали личинку для Мотиного замка, так как та скрутила уже последний ключ. И вдруг возле их дома этакое столпотворение! Тут менты, и, между прочим, «скорая», и… рассмотрела наконец Сара Львовна – эмчеэсники, «беркуты», а с противоположной стороны улицы – куча зевак. Но дым, но гарь – нос затыкай!
«Так это же мы горим!» И дамы резво припустили к родному, извините, теперь уж наверно – очагу!
– Пропустите, пропустите, у меня там кошечка, умоляю, – запоздало расталкивала всех оторвавшаяся от цепкой Мотиной руки известная защитница животных, – она у меня на балконе…
– Ша, успокойтесь! – развернул ее внезапно вынырнувший из толпы Сеня. Он был похож на трубочиста: этот устарелый образ был знаком разве что таким выдержанным во времени дамам, как сама Сара Львовна. Хотя, впрочем, большая часть жителей нашего двора еще застала такие прелести прошлой жизни, как печки, камины, примусы. И профессию трубочиста, важную и нужную, чтобы не дай бог, не довести печное хозяйство до пожаров.
– Ваша кошечка в соседнем дворе, – предупредительно шепнула Анна Пантелеевна, – Сеня туда и своего Мурзика, и вашу Маркизу успел отнести к Алику.
Во двор пока никого не пускали, хотя пожарная машина уже уехала.
Сара Львовна словно прикипела взглядом к мужественному виду соседа-антагониста Сени, результаты активности которого были налицо. Она наблюдала, как он мял в руках свою вязаную менингитку, а руки, руки его были черными, в саже, и шапчонка напоминала ей ту ветошь, которой она регулярно чистила свои ботинки. Тут Марья Ивановна поведала, что Сеня тоже помогал выносить из сгоревшей квартиры вещи после того, как вынесли подорвавшегося насмерть жильца. Двое других «экспериментаторов», как оказалось, вырвались из пламени и даже бегали по улицам, пока одного из них не поймали и не увезли в больницу, а второй таки сбежал… «Сгоряча», – добавила Марья Ивановна: она таки ждала хоть какой-то реакции, но только не надо воображать, что Сара Львовна имела сейчас силы о чем-то спрашивать!
Хотя этого как раз и не требовалось, потому что каждый из торчащих здесь на улице под окнами фасадных квартир жильцов стремился выговориться и передать детали этого чрезвычайно важного и все-таки пропущенного Сарой Львовной события. Из-за какой-то никчемной личинки для старого замка подруги! Однако и у меня нет сил передавать ту горечь, которую испытывала живая летопись двора, буквально онемев от такой неудачи!
– Эти менты сказали нам, что там эти гнусные квартиранты пускали петарды…
– Загорелись занавески, и они не смогли их потушить, так как все были пьяными в стельку…
– Тю! Или мы сегодняшние? Шо, три мужика не потушили бы пожар от занавесок? А отчего тогда такой грохот был?
– Грохот?! – пробудилась Сара Львовна, – и вы говорите, что это – от каких-то там китайских петард? Да эти мальчики не иначе как теракт готовили!
– Это у вас в голове теракт! Много о себе думаете! В вашем дворе – и теракт! И вот эти сосунки – террористы?! Да ни за что не поверю, – вписалась в дебаты видная дама из соседнего двора. – Ладно бы еще у нас во дворе что-то подобное, а у вас тут ни ворья, ни наркоманов…
– Плохо вы, Зиночка, знаете природу терроризма, – заговорил наконец Сеня. Мотя и Анна Пантелеевна быстро переглянулись (во, паразит, как нежничает с этой толстой Зинкой…) – Это политика, это не наше с вами дело.
– Не наше дело? Это мы с вами слепцы! Разве эти юноши были похожи на пьяниц? В наше-то время… Или мы не знаем друг друга, как облупленных? Мы же для всех открытая книга… А эти мало того, что чужаки, они и вели себя, как заговорщики… – встрепенулась Сара Львовна.
И действительно, жильцы-квартиранты уж очень замкнуто жили, очень. Ни с кем не общались. Вот тебе и тихий омут… Обгоревшие окна, мокрые грязные стены, лужи во дворе. А тут – январь. И хотя пожар случился на втором этаже, но траур постиг всех, особенно жильцов первого: по чистоте, уюту, покою – все залито, пропахло гарью.
Стресс для всего двора: один погиб, второй – в больнице…
Третьего, говорят, взяли в доме на Базарной почти месяц спустя.
Об этом факте все узнали мгновенно. Тем более, что Алик как раз прошвыривался в том районе и видел группу захвата. Он, правда, не стал дожидаться, пока террориста возьмут (город уже гудел, что в нашем дворе готовился таки теракт, но кого собирались «подрывать», толком не знали). И лишь в самом конце февраля подруги увидели вдруг в теленовостях и свой двор, и дом, и то, как брали последнего бандита. И форменным образом потеряли дар речи, когда пойманный наконец (молодой и здоровый «качок», сказала бы Анька) сообщал о готовящемся теракте с целью убрать кандидата в президенты России Путина.
«Воистину мудрец человек, сказавший, что когда утром встаешь, ты первым не солнце видишь, а видишь соседа», – подумала Сара Львовна.
Просто так, ни к чему подумала… |
 |
