Спасибо всем, кто присоединился к нашему клубу. Благодаря Вам на страницах сайта появились произведения новых авторов. Хочется, чтобы наш круг стал еще шире, а значит и интереснее для всех участников, желанных гостей нашего клуба. На сайте появился новый фотораздел. Размещайте свои фотографии. Присылайте свои предложения по улучшению работы клуба. Не забывайте оставлять комментарии. До встречи. Ваша Полина Овчинникова.
Зима, как говорится, дай бог каждому: снега за сутки навалило – пропасть. Макушки машин в нашем дворе торчали всего полдня, а к вечеру вообще стали снежными холмами. Паша вертится вокруг одного сугроба и, пытаясь добраться до дверцы своего «жигуля», ковыряет совком плотный снег и злится. Бросив совок, он сует руки в карманы и тупо смотрит на застрявшего кормильца. Во двор вышел покурить Моня и тут же ослеп от яркой белизны, кажется, аж зажигалка затряслась от восторга – еле прикурил… - Привет! - Угу… - Со снежком тебя! - Спа-сс-и-бочки… – язвительно мычит Паша и сплевывает в снег. - Что-то ты, Паша, какой-то неразговорчивый… Паша отвечает еле-еле, руки – в карманах. - В такую холодину трепаться? Руки мерзнут! - А ты согрей их работой… - И с чего ты взял, что это моя работа? Пусть Надька старается… В это время дворник Надя допытывается у соседки (их балконы напротив): - Дора! Никак своего не дождусь. Как пошел с утра за хлебом, так и пропал, чтоб он сдох! А твой пришел? - Та пришел, чтоб он сдох вместе с твоим! Надя уже кается: перегнула палку! - Дора, я в припадке! Столько снега! Может, хоть твой выйдет помочь убирать? Вон сколько нанесло, сто лет такого не видела! Моня! Паша! – кричит она застывшим в сугробах соседям. – Поможете мне со снегом? - Чем? – недовольно ворчит Паша, кивая на совок. - Та я ж вам и лопаты найду! Моня сговорчиво кивает, Паша молчит, разглядывает свои руки. Теория Мони воплощается в жизнь.
- Ну вот! Нашу улицу уже в объездную дорогу превратили! На что идут деньги налогоплательщиков! – словно истый американец возмущался Алик. – Ты такое видел, чтобы где-нибудь в центре города, можно сказать, по проспекту, эти «Тиры» шмыгали? – продолжал он вопить, хотя Моня его прекрасно слышал и так: форточка была широко открыта, а окно находилось на такой высоте, что хозяину с гостем можно не входя в дом за ручку здороваться.
Алик, лучший друг Мони, сидел на Хаджибее рядом с таким же повернутым рыбаком, только из разряда гостей города. Закинув удочки, они ждали госпожу удачу, и поскольку гость трепетно заглядывал Алику в рот и ловил каждое его слово, то их общение больше походило на монолог. Правда, и актер, и зритель сидели на сцене вместе, а природа-звукорежиссер обрамляла монотонное гудение Аликова баса шумом трассы, внезапными воплями чаек да возгласами удачливых рыбаков…
В год свиньи лучший новогодний подарок - это поросёнок. Как подумал, так и сделал. … При полном ассортименте: и пятачок на морде, и крючок на другом конце туловища. Живой, хрюкает. Вытащил из мешка и вручил жене. Та прагматично опешила: «Куда же ты его в зиму-то?!» Куда-куда, да хоть на стол! Но решили всё-таки оставить. В сарае кинул охапку сена, скотинка сама сообразит, как уберечь себя от холода. А Новый Год встретили, как и положено. С родными, близкими и, естественно, до упаду. Помню дверную ручку за последним гостем, а потом мозговой провал.
В советское время надо пожить досыта, чтобы сейчас ностальгировать в самых искренних чувствах. Это была наша жизнь и от неё уже никуда не деться. Рискну поведать вам действительный факт из тех времён. … Очереди я никогда не любил. Но рыночная экономика приходила в страну именно с такими вот издержками. Причём скандальные толпы людей за любым товаром широчайшего потребления. Дефицит всего, а кооперативы и частное предпринимательство ещё не набрали обороты. Я редко, когда ввязывался в такую неизбежность, как очередь, и только по самой суровой необходимости. Обносился в реформенной жизни государства! Уже не трусы носил, прошу прощения, а какую-то мини юбку, ибо этот аксессуар у мужиков расходуются лишь в одном, прежде всего, месте. А тут вот она, очередь за нашим дефицитом. Бельё, конечно, мужикам носить, но в очереди больше женщин, чем нашего брата.
- Мадам, поберегите свои ножки, бо я могу не тормознуть! – резким голосом вопит мужчина в фартуке, нагло толкая на Сару Львовну свою тележку, нагруженную-перегруженную ящиками с помидорами. – Вы что, оглохли? Я же могу и не тормознуть! – громко повторяет он, форменным образом наезжая на съежившуюся в своих габаритах женщину. А она буквально застревает в узеньком проеме между торговыми рядами вечернего базара на Привозе. И никак не может сдвинуться, чтобы избежать столкновения с прущей на нее махиной.
Сара Львовна и Мотя отправились за домашней курочкой. И куда же, если не на Привоз! Чинно прохаживаясь между рядами, Сара Львовна смотрит налево, Мотя – направо. И конечно же, везде одни перекупщицы, которые видят их личную заинтересованность и на все лады расхваливают свой товар.
