 |
РОДНИК
Глоток холодной колодезной воды - мечта всякого путника, особенно летом. Тем же, кто уже побывал на раскопках бывшего подземного монастыря вблизи села Липецкого, хорошо известно, где можно утолить жажду - еще издали зовет к себе сверкающая резным убранством часовня, в которой прячется глубокий колодец. Гостеприимные, терпеливые Нектарий и Анастасия пригласят вас в приятную прохладу, и вы окажетесь в необычной для жаркой степи обстановке. От белизны рушников в часовне ярко-светло. Горят свечи, лампады. С черно-белой увеличенной фотографии пристально смотрит на вас возведенный верующими в сан святого иеромонах Иннокентий. Кстати, знаете ли вы, что совсем недавно (об этом мне рассказал главврач Котовской районной больницы Виль Александрович Жуковский) при раскопках найдена рукопись с его жизнеописанием, и кто знает, какую трактовку получит в дальнейшем этот сложный, противоречивый образ.
Но вернемся к Анастасии, аккуратно достающей с двадцатиметровой глубины колышащееся и звенящее ведро.
- Люди идут тьмами целый день: идут, идут и идут, - закивала в такт своим словам Анастасия. - Идут и просят у нас: "Дайте водички попить!" Людям надобно и руки помыть, а где взять воду? Вот и выстроили колодец. С тех пор народу здесь в праздничные дни - тьма. Вот и вчера был праздник, так у меня до сей поры руки болят: достаю и достаю им водички, Боже мой! Все, что здесь - люди пооставляли, ставят свечечки, лампадочки... Тут та-кая святыня! Ждем церковь. В другое место люди не хотят идти: мы, говорят, придем сюда да землю целовать здесь будем...
А потом Анастасия и Нектарий повели нас ко входу в монастырь.
- Я уже видел этот вход, - увлеченно стал рассказывать один из путников. - Он из такого крепкого кирпича, что и сейчас еще очень прочно держится. Если пройти дальше, там видно подземелье, но люди остерегаются, боятся туда войти - пока что только лишь один метр раскопан...
- Но на такие работы, очевидно, требуется разрешение властей?
- Конечно же, - уважительно, серьезно подтвердила Анастасия. - Если Господь им положит на сердце... И опять же - божье повеленье! Как один говорил: они ж тоже, правители, с библией живут! Вы, наверное, читали, что Михаил последним на престол взойдет? Вот оно и свершилось. Все, что написано, будет, все идет по богову...
- А потом что будет? – захотел узнать мой спутник, Павел Павлович Леонтьев.
- Покаемся - Господь продлит еще время, а не покаемся - Господь судить придет... - вдумчиво отвечала своим глухим, но очень внятным голосом Анастасия.
- Но если Михаил последний, что же дальше -то будет? – настойчиво продолжал Павел Павлович.
- А это Бог один знает. Он же, Михаил, своим божьим проявлением открыл церква, и народ туда пошел, стал молиться. А раньше как было? Люди сюда придут, а милиция батюшку за бороду, за косы - и тащит! Сейчас же, слава те, Господи, все и молятся, и кланяются, и полотенчики, и свечечки кладут вот сюда. Потому что знают - тут святость...
...Он ковылял, опираясь на посох и качаясь из сто-роны в сторону, будто его пригибало к жаркой августовской земле. Поравнявшись с нами, снял шляпу, не помнящую ни года ни цвета, и почти беззвучно поздоровался по-молдавски: "Буна дзиу". Глаза смотрели покорно, и были бесцветны и влажны как пропитанная дождем стерня. Кто он, этот странствующий бездомный человек, которому в селах степного края никто не откажет ни в хлебе, ни в крове? И стоявшая рядом женщина с добрыми печальными глазами, Катя,тоже не знала его имени. "Да разве в имени дело, - подумала я. - Странник - просто человек, обычная душа, испытывающая нужду в людях и такую же потребность в защите от них."
- Он так: и ваш, и наш, - проговорила вслед уходящему человеку Катя. - Нет у него ни дома, ни детей. Вы его принимаете сегодня - он будет у вас ночевать, а завтра ко мне придет. Жил раньше при монастыре, а почему оттуда ушел, не знаем. Вот так и ходит, как видите.
- Катя, как вы считаете, почему люди так потянулись к монастырю?
- Они бы и раньше это делали, если бы им этого не запрещали. Но если бы людям не запрещали верить, народ не был бы таким, какой он сейчас. Как вам луч-ше это сказать? Люди боялись бы Бога и имели бы стыд. Страх имели бы перед ним и стыдились бы де-лать плохое.
- А теперь и боятся, и верят?
- Они-то верят сейчас, но молодежь тяжело вернуть назад. Вы посмотрите, какой мир сейчас? Друг на друга идут. Страшно...
- Вы работаете?
- Да. Уборщицей в школе. И сын работает старший, и муж мой - инвалид войны. Крутимся, чтобы жить.
- А почему для вас именно это место свято?
- Оно дорого нам, потому что моя бабушка родилась слепой, и прозрела здесь еще в раннем детстве, да и мой дедушка тоже был здесь исцелен, и муж лечился... Сюда мы теперь ходим всей семьей. И когда муж стал возить камень для монастыря, приехали тоже, чтобы посмотреть на раскопки. Потому что верим в отца Иннокентия и идем за ним - поколение за поколением. Все, кто что может, помогают возрождению купальни и колодца…
Мы говорили с Катей и смотрели вниз на плиты, под которыми рвалась на волю живая и, по легендам, целебная вода. Эти люди верят преданиям. По камешку, по бревнышку, на собственные средства пытаются восстановить то, что связывает их с предками. И я поду-мала, что они добьются своего, потому что на самом деле каждый клочок родной земли - святыня.
(Початок дев’яностих років минулого століття)
Полина Овчинникова |
 |
