Весенние огороднические заботы Сара Львовна начала, как обычно, с высадки цыбульки, у нас говорят –  «на гычку». В длинных деревянных ящиках вдоль всего балкона, естественно. Любовно втыкивая каждую луковку в матовую из-за удобряющих примесей и потому рыхлую землю, она усердно пыхтела, не замечая никого и ничего ни сверху, ни снизу. 

– Я извиняюсь, но вы, Сара Львовна, вы таки женщина непреклонного возраста! Я просто любуюсь на ваши ручки, – громко, однако же ж, вякнул снизу Сеня, упоительно воздев очи к балкону предельно занятой особы.

– О, так у вас на меня виды?! И это после всего?! Что, разве мы с вами уже не на разных политических платформах?

– Это же не мешает…  – непривычно тянул Сеня.

– Чему? Чему – не мешает? – оторвалась от эрзац-огородика страстная любительница витаминов и фитонцидов.

Сеня мялся. И он таки был похож на свою собственную карикатуру, настолько не шла этому гнусному оппозиционеру поза побитой собаки. Ну не подходила – и всё!

Выпрямивши свой несколько скрипучий стан и отошедши к стене, дама взяла со столика очки и надела их, словно хотела убедиться,: точно ли это – Семен. Таки он.

– Это не мешает нашим… отношениям, – решился наконец этот потертый общественными кризисами деятель.

Дама вспыхнула и оглядела территорию. Слышно было только, как Дора пылесосила, из квартиры Пальмиры Ивановны звучал рэп, а Мотя из своей кельи не подавала никаких признаков жизни. Наверное, шляется где-то, догадалась Сара Львовна.

И никто, никто в мире не слышал этой серенады!

– Не смешите меня, я вас умоляю! – засмущалась дама. – Лучше подите сюда, попьём чайку и поговорим за то, что вас так достало!

Внимание Сени повлияло на нее как лучшая в мире мезотерапия лица цены на которую наша дама, однако, знала хорошо…

Дело принимало щекотливый оборот. Всему двору было известно, как умирает за Сеней Мотя. И вдруг такой облом! Карточный домик, можно сказать, годами выстроенный подругами с целью заарканивания Сени в объятия Моти, вдруг зашатался. И Сара Львовна завертелась как белка в колесе, подавая размягченному и слегка прибалдевшему от такого внимания соседу чаи-печенья. В ожидании развязки назревающего конфликта, конечно. Но, строго соблюдая интересы подруги, она всё же не замедлила и в ванную заглянуть, перед зеркальцем себя оглядеть: ситуация серьезная, не курицей же ей выглядеть перед этим коварным холостяком!

Сеня пил чай быстро, печенье глотал, не разжевывая, – нервничал.

Сара Львовна сидела напротив и нежно держала перед собой чашку, оттопырив пухлый мизинчик, но эта привычная манера вдруг показалось ей кокетливой, и она отставила чашку. Надо было что-то сказать.

Прорвало гостя.

 – Я… это… Сара Львовна, отказываюсь быть в контрах с нашим дворовым комитетом, – наконец оформил свою мысль. – Так может, мне прийти на заседание? Вы меня поддержите?

Сара Львовна молча взяла печенье, тщательно покрошила его в блюдце.

 – Коту отдам, – зачем-то сообщила она Сене. И побрела к телефону. Созывать организационный комитет, на котором состоится прием нового члена, а поскольку он перебежчик из враждебного стана, то, можно сказать, – новой «тушки». «Контрконтроппозиция в нашем дворе ликвидирована!», – ликовала активистка движения за здравый смысл. 

Но интрига, интрига-то пропала!