И хотя трудно было предсказать, куда же все-таки заведет острая аналитическая мысль дворовой лекторши, на ее балкончике и на кухоньке был аншлаг.  Мало того, что полкухни занимал встроенный шкаф купе своими руками сделанный – прошлогоднее творение мастера-самоучки  Алика.

Не всем даже хватило посадочных мест, некоторые так вообще пили чай стоя. «В тесноте да не в обиде», – раз от разу шептала Анна Пантелеевна, проворонившая начало сбора и теперь вынужденная переминаться в балконном проеме.

– А все началось с развала: страна раскололась, и открылись у Додикина дачного соседа  Шурика глаза на жену свою Маньку, которая вдруг принялась за выращивание мужу рогов! А ему уже полтинник, и ей столько же. И пара, как на наш допотопный взгляд, была вроде классикой: папа, мама, сын и дочь, –  сердечно вздыхала Сара Львовна. – Но за первую постсоветскую пятилетку Шурик раз пять подженивался, и в итоге – сам-один, а Манька оказалась якобы в гражданском браке с молодым иностранцем. В Америку сбежала!

Детям отдали квартиру, Шурик остался с дачным участком, а Манька прокладывает путь к миллионам где-то там, в Америке. Но – или мы не знаем, что миллионершей она станет только в том случае, если получит эти миллионы в наследство!

С такого, извините, скепсиса начала свой отчет Сара Львовна, возвратившись с дачи.

Пару-тройку раз в году она упражнялась с кустами клубники, которая несмотря на ее дилетантские издевательства упрямо произрастала на Додикиной даче. А наша утомленная сельхозтрудами дама так же глубоко осмысливала дачные события, как и у себя на Тираспольской. И естественным образом сопоставляла городскую с этой, мягко говоря, отшельнической жизнью!

Вот потрепанный жизнью сын колхозного агронома Шурик, вот его друг и собутыльник – бездомный и безобидный Димон. При золотых руках, но пьяных головах и они бывают счастливы: их душещипательные беседы за столиком под вишней желающие соседи могут слушать почти круглосуточно!

Тут Сара Львовна разогнула спину, сложив крест-накрест свои одеревеневшие руки, уставшие от дерганья клубничных усов. И, конечно же, Шурик ее заметил. Он обрадованно окликнул соседку и явно собирался прочесть Саре Львовне нотацию по поводу сорняков, семена которых она ежегодно разводит на своем участке.

Тьфу ты! Как ни старалась она не попадаться ему на глаза, но поздно.

Указав соседу-придире на сваленную под смежным забором огромную кучу пустых водочных бутылок, Сара Львовна предложила ему вымуровать из них забор, тогда и сорняки не проберутся сквозь стеклянную завесу!

Шмыгнув в беседку, она уселась в кресло-развалюху, откуда соседский участок был виден даже лучше, чем желала того ее утомленная баталией с клубничными усами душа. Там же слонялся этот приживал Димон, который, несмотря на моральную и физическую изношенность собственной натуры, упорно называл ее – бабушкой!

При мысли об этой дерзости Сара Львовна фыркнула и наконец прикрыла веки, надеясь вздремнуть.

– Это тебе, тебе седина в бороду, – послышалось тут почтенной даме сквозь полудрему. – Я заключила брачный контракт с Джонни после того, как ты ушел к этой четырехглазой Нинке!

Сара Львовна проснулась.

 – Закрой рот! – пошло защищался Шурик. – Давай его сюда, своего малолетнего америкашку… Джоньку! Знакомиться будем.

 – Кам хиа, Джонни, – заверещала Манька. Да так пронзительно, что бедной Саре Львовне таки пришлось привстать, чтобы, не дай бог, не пропустить чего.

И то ли Саре Львовне показалось, то ли этот Джонни действительно возрадовался. Он весело скалился своему предшественнику! Этакий заокеанский жеребец, одним взмахом копыта способный лишить дыхания тщедушного аборигена, Шурика.

Однако обнялись втроем, и у наблюдательницы  слегка отлегло от души.

Тем более, что «родственники» тут же и выпили за встречу. И даже всплакнули, чего, например, Сара Львовна аж никак не ожидала. Хотя преемник Шурика оказался настоящим хлюпиком и окосел от первой же чарки самогона. Но зато как он восхвалял наши украинские продукты! Какие они вкусные, какие качественные! Взращенное на фастфуде дитя страны, загнавшей в дикие прерии аборигенов индейцев, тешилось тем, что может запросто сорвать с куста свеженький целехонький помидорчик, выбрать на ветке налитое яблоко…

– А по местному базару, – делился потом с Сарой Львовной  в редкие минуты добрососедских откровений экс-муж Шурик, – по базару нашего американца надо было, ну чуть ли не на веревке водить! И даже по рукам бить – уже на третий день торговки, заметив его появление в молочном ряду, лихорадочно прятали запасы творога и сметаны под прилавок…          

Ему, конечно, все было в диковинку в наших еще слабо демократизированных краях, – заключила Сара Львовна и попросила Марью Ивановну отрезать еще кусочек торта, испеченного по поводу ее возвращения домой.